Соло на гармошке в честь Победы

Память о войне

«Не дай вам Бог такой судьбы», – часто приходится слышать от участников Великой Отечественной войны. А кто-то и вовсе старается стереть из памяти те страшные события. Николай Петрович Про­кофьев свои фронтовые будни вспоминать не любит. Говорит, ему еще повезло вернуться домой живым. Если и рассказывает – очень сухо. Чего ему это стоит – выдают полные боли глаза и дрожь в голосе.

– Там кругом была смерть. Столько городов и сел война стерла с лица земли, а сколько людей убила, искалечила их судьбы, – сокрушается ветеран. – Сразу после войны старались забыть эти четыре года, вычеркнуть из жизни. Память увековечивать начали только с 20-летия Победы. А сейчас очень пышно празднуют День Победы. И к ветеранам отношение изменилось. Нас осталось-то на всю Россию чуть больше 60 тысяч человек, а в Кинеле вместе с тружениками тыла всего 200. Они, как и участники войны, заслуживают уважения. Такое ярмо на себе вынесли: сами жили в голоде и нищете, чтобы снабжать армию всем необходимым.

В ноябре Николаю Петровичу исполнилось 95 лет. В мае готовится отпраздновать 75-летие Победы. Обе даты внушительные, но в голосе ветерана горечь: из многочисленной когда-то семьи они с сыном остались вдвоем. Братьев и сестер уже нет в живых, племянники разъехались по стране.

Детство в Кураповке

Николай Петрович родился в селе Кураповка Богатовского района. В крестьянской семье было четыре брата и две сестры: старший брат 1912 года рождения, он, самый младший, 1924 года. Первые воспоминания детства – взрослые дают деревянную ложку, и он болтает ей в чугунке. Это называлось «играть». Игрушек у сельской детворы тогда не было: какая утварь водилась дома, тем и играли. Прокофьевы жили в достатке. Подворье крепкое, сараи, полные живности – две коровы, 10 овец, птица всякая. Был и огород.

– В селе люди этим и жили. Денег ни у кого не было. Зарплату тогда никто не получал. Только за счет личного подворья и огорода кормились, – вспоминает Николай Петрович.

Как в Кураповке проводилась коллективизация, ветеран не помнит: ему было всего 3–4 года. Знает только из рассказов старших, что их семья попала по разнарядке под раскулачивание. Скотину с их двора забрали, имущество описали, земельного надела лишили, забрали и все сельхозорудия. Но самым страшным для многодетной семьи стал арест главы семейства – Петра Васильевича. Обвинение звучало просто: «Живет на нетрудовые доходы». Больше своего отца дети не видели. Где и когда погиб, так и не узнали.

– Я даже не представляю, как тогда выжили. Нас у мамы осталось шесть человек. Она никого не бросила. Где доставали пропитание? Не знаю. Голод и нищета были страшные. Есть хотелось все время. Через наше село тогда тянули железнодорожную ветку на Ташкент. Старшие братья работали там. Когда поезда пошли, мы, малышня, собирали по путям объедки, которые пассажиры выбрасывали из вагонов, – продолжает рассказ Николай Петрович.

В поисках лучшей доли

Чтобы как-то выжить, старшие братья завербовались на лесоповал в Архангельск. С ними увязался и младший Николай. А мать Варвара Федоровна с остальными детьми поехала в Грузию на заработки.

– Мне лет восемь было. Старший брат остался в Архангельске, а со вторым, помню, мы поплыли на катере через Кандалакшский залив на Кольский полуостров. Жили там. Брат пилил лес, я ходил в школу. Бедой того времени были вши. Поедом ели. И голод. Мы, ребятня, прибегали в столовую и ждали, когда работники поедят. А потом набрасывались на то, что от них оставалось.

Пока Прокофьевы ездили на заработки, их дом в Кураповке отдали под правление колхоза. Вернувшись, они попытались построиться на прежнем месте, но не получилось. Тогда семьям так называемых кулаков не предоставляли ни жилье, ни лес для строительства. Сделали из хвороста мазанку… В Грузии мать устроилась в Лайтурский совхоз Махарадзевского района. Туда и потянулись братья. Работали на чайных плантациях. Изнурительный ручной труд. Никакой техники и механизации. Здесь семья получила комнату в бараке.

Начало боевого пути

В Грузии Прокофьевых настигла весть о вероломном нападении гитлеровской Германии на СССР. В ноябре 1942 года Николаю исполнилось 18, а в январе 1943-го его призвали на фронт. По словам ветерана, тогда в юности не осознавал всей трагичности происходящего. Но, как и все сверстники, мечтал защищать Родину. Служить попал в зенитную батарею в Батуми. Стояла задача охранять нефтеперегонный завод от налетов немецкой авиации. С этого периода сохранился его единственный военный снимок. Больше фотографироваться не довелось. Зенитчиком он пробыл недолго. Через полгода Про­кофьев попал в госпиталь. Не с раной или контузией, а с язвами: его организм, привыкший к континентальному климату, не принял морскую влажную погоду. На ноги бойца поставили в Пензе. После выздоровления попросился в танковые войска. Тогда каждый мальчишка грезил о танках и самолетах. Прошел срочную подготовку в Московском танковом училище и снова встал в строй.

– Мы были молоды и ничего не боялись. Вот сейчас много говорят о патриотизме. Там, на войне, патриотизм был великий. Это чувство жило в каждой нашей жилке. Тогда и добродетельность высокая была, нравственность и культура, – рассуждает Николай Петрович.

По Европе на танке

Стрелком-радистом Прокофьев поступил в 6 гвардейскую танковую армию, которая входила во Второй Украинский фронт. Первым боевым крещением для него стала Ясско-Кишиневская операция. Она считается одной из самых удачных в Великой Отечественной войне. Сражение шло за сражением, одно беспощаднее другого, вспоминает фронтовик. Раз их боевую машину перевернуло взрывной волной от пораженного соседнего танка. Весь экипаж контузило. Отправляться в тыл на лечение отказались, остались в полевом госпитале. Потом в полном составе продолжили бить фашиста на новом танке. Николай Прокофьев участвовал в Будапештской, Венской, Братиславско-Брновской наступательных операциях.

Победу танкисты 6 гвардейской танковой армии встретили в Праге. В исторической справке говорится: «В результате встречи танковых армий 1-го и 2-го Украинских фронтов в районе Праги было замкнуто кольцо окружения вокруг главных сил группы армий «Центр» и отрезаны пути их отхода в западном и юго-западном направлениях». Те события особенно четко сохранились в памяти Николая Петровича. Когда командование сообщило, что Германия капитулировала, началось всеобщее ликование: обнимались, бросали в воздух шлемы, салютовали из оружия, а он взял свою гармошку, сел на броню танка и заиграл… Играл он долго, не останавливаясь, все подряд, без разбора – плясовые, романсы, «Катюшу». Вспоминает, так никогда в жизни не радовался... Для Николая Прокофьева война закончилась 11 мая, когда войска 6 гвардейской танковой армии по приказу командующего Вторым Украинским фронтом совершили марш в район Пльзеня, где установили связь с американскими войсками. Демобилизовался в сентябре.

Главный долг живых

После войны Николай Петрович выбрал судьбу железнодорожника. Окончил трехгодичную школу паровозных машинистов в Батуми. Работал в Азербайджане, Сальянах, Астане. Без малого 30 лет отдал «железке». В 1954 году приехал в Кинель и остался. Здесь встретил свою вторую половину – Пелагею Ивановну, он называл ее по-своему – Полиной. Она была родом из Красносамарского. Всю войну там держала трудовой фронт. Супруги прожили вместе 62 года. Четыре года назад Пелагеи Ивановны не стало.

За свою жизнь Николай Петрович был удостоен многих наград. Но самыми ценными считает боевые – медали «За оборону Кавказа», «За победу над Германией», орден Отечественной войны II степени. Очень дорогую цену за них пришлось заплатить, говорит ветеран.

Накануне Дня Победы арсенал его наград пополнился еще одной юбилейной медалью – в честь 75-летия Победы.

Николай Петрович шутя отмечает, что для них, ветеранов, и сегодня каждый день дается с боем. Только теперь главные враги – возраст и недуги. В День Победы он обязательно возложит цветы к Вечному огню, вспомнит однополчан.

Помнить тех, кто остался на полях сражений Великой Отечественной войны, – главный долг живых.

Татьяна ДАВЫДОВА

Фото: Евгений ЛИТВИНОВ

Рубрика:  К 75-летию Победы. Номер:  4 (258) апрель. Год:  2020.